Поющие Вечности - Страница 40

К оглавлению

40

Легкая, едва различимая тень недовольства скользнула в невозможно синих глазах закутанной в скромное монашеское облачение прекрасной женщины. Впрочем, голос не изменился, оставаясь все тем же ровным.

— Я знаю. Твоя преданность не нуждается в дополнительных подтверждениях. Я уже говорила тебе, что не стоит тратить время и силы на совершенно излишние жесты. Впрочем, я вызвала тебя не для этого.

— Что прикажете, Пресветлая? — Вся фигура его преосвященства, архиерея Афанасия полыхнула готовностью выполнить любой отданный приказ.

— Отзови седьмую группу.

На мгновение в глазах мужчины отразилось недоумение. Недоумение настолько сильное, что он даже осмелился задать вопрос:

— А как же Королёв?

— Нет нужды. — Милостиво разрешила его сомнения повелительница. — Он уже мертв. Да будет Господь милостив к его заблудшей душе. — Лицо её отразило легкую печаль. — А нам требуется спешить, — если мы промедлим, то шансы на то, что нас обнаружат и попытаются помешать, значительно возрастут. Так что, не трать времени даром, ожидая мертвеца, и перебрасывай седьмую группу к следующей цели!

— Киоки Тоно, Япония? — вопросительно поинтересовался Афанасий.

Женщина молча кивнула. Глаза её были тверды и печальны.

Еще раз поклонившись, священник быстрым шагом вышел из маленькой, залитой ярким солнечным светом кельи отдаленного от городской суеты монастыря, и направился исполнять отданное ему распоряжение. А женщина, тихо вздохнула и осторожно поправила головной платок, после чего печально произнесла: — Прости меня, Артур Святославович Королев. Это было необходимо. Необходимо для спасения. Надеюсь, там, куда попала твоя душа, тебе будет хорошо! Да будет милостивы к тебе твои боги.

Из её глаз — глаз с невозможно, неестественно синей радужкой, в которой совершенно отсутствовал зрачок, выкатилась пара слезинок, разбившихся о каменный пол.

Это уже было обычаем. Слова прощания и слезы по Бардам. Бардам, которые были убиты по её приказу, с её непосредственной помощью и участием. Но выбор был сделан давно, и она знала, на что идет. И потому, гордо выпрямившись, она отвернулась и спокойным, уверенным шагом пошла к выходу из кабинета. И лишь длинная льняная коса, сердитой змеёй бьющая по бокам, совершенно не в такт мягкой и плавной походке, выдавала настроение облаченной в черные монашеские одеяния прекрасной женщины.

Женщины, которая вовсе не являлась святой, что бы о ней, и творимых ею чудесах не думали эти глупые смертные. Женщины, которая и человеком-то не являлась, и к тому же была рождена задолго до распятия добродушного еврейского философа, которого эти смешные люди провозгласили богом, и которому упорно молились на протяжении уже двух тысяч лет.

Глава четвертая
Не можешь — научим, не хочешь — заставим, или магические методы исцеления

… А смерть оказалась совсем не страшной. Вот только что, Артур, хрипя и захлебываясь, ворочался под натиском нестерпимой боли и отвращения, захлестываемый очередной волной Грязи, а затем, резкий щелчок где-то глубоко в голове, и все кончилось. Не было ни полета по тоннелю со светом в конце его, ни вида сверху на собственное измученное тело с суетящимися рядом эльфами… Просто щелчок, — и всё.

Ласковая, бархатистая тьма, в которой не было ни боли, ни страданий, ни слабости, охватила его со всех сторон, убаюкивая на незримых волнах.

Мягко и нежно, эти волны омывали его, осторожно смывая все горести и проблемы, беды и поражения, обещая защиту от всех несчастий и возвращение всех, кого он когда-либо любил. Надо только двигаться дальше, вперед… А они ждут… Мама, папа, дед, брат и сестричка… Любимый пес… Они там, уже недалеко, он их даже слышит… Тени донесут его и помогут…

— Артур! — Громкий девичий голос, в котором просматривалось некоторое раздражение, разорвал окружавшую его мягкую и ласковую тьму. — Не смей поддаваться! Сражайся!

Голос был смутно знаком. Мелодичный, по-видимому принадлежащей какой-то молоденькой девушке, он похоже призывал его к чему-то, куда-то звал… Но тьма была столь мягка, отсутствие боли и мыслей столь приятно… И Артуру вовсе не хотелось покидать это надежное и покойное обиталище. Он поплотнее укутался в нежно прильнувшие к нему клочья тьмы, отстраняясь от зовущего его голоса.

— Эй! Ты что?! Я тебе что делать сказала! Сражайся с ней, борись! — Голос не унимался. — Да что ты творишь-то такое?! — раздражение в голосе заметно усилилось. — Ты что, совсем себе все мозги на гитаре проиграл? Или по жизни на голову ушибленный! Я кому говорю, борись? А ты что делаешь?! Ну-ка, что там у нас в душе творится, что ты хороших советов не слушаешь? — Голос примолк, а то, что было сейчас Артуром, испытало странное ощущение. Словно тысячи тончайших и мягчайших щупалец-волосинок, внезапно зашарили у него в голове… Голове, которой у него не было!

— Вот те раз… — Сейчас голос, похоже, был здорово озадачен. — Мда… Такого я, признаться, никак не ожидала. Ну и жизнь же у тебя была… Понятно, отчего ты возвращаться не хочешь. Впрочем, чем задача сложнее, тем она интересней! — раздражение из загадочного голоса исчезло, и сейчас неведомая девушка почти мурлыкала от удовольствия. — Так что извини, Арт, но вернуться тебе все же придется. Раз не хочешь по-хорошему, то будет как всегда!

Внезапно, луч яркого света прорезал тьму, охватывая невесомую сущность Артура, словно стараясь его куда-то нести. И освободиться от него, снова сливаясь с мягким бархатом ночи, оказалось довольно сложным.

40